21 декабря исполняется 130 лет со дня рождения Иосифа Сталина. Не будет преувеличением сказать, что этот деятель остается самой спорной фигурой советского (а может, и не только советского) периода нашей истории. Образом Сталина буквально заворожены как его обелители, так и очернители, как ищущие объективную историческую правду о нем, так и оставившие - по разным причинам - это неблагодарное занятие. Не ошибусь, если употреблю в адрес Сталина слова, которые на протяжении десятилетий говорились, точно мантра, о Ленине, - 'живее всех живых'. К Сталину апеллируют как на исторических переломах, так и в переживаемой в настоящий момент ситуации стабилизации и усугубляющейся деполитизации общества. Почему так происходит? Займет ли Сталин наконец какое-то консенсусное место в нашей истории? Ну хотя бы по степени консенсусности сопоставимое с местом Петра Великого (споры тогдашних и нынешних славянофилов и западников в данном случае не оспаривают, а лишь подтверждают именно общее признание этого места за Петром)? Если на первый вопрос в статьях номера дается ответ, то второй вопрос однозначно провисает. Видимо, еще не пришло время...

Статейный блок номера открывается материалом историка Александра Барсенкова. Для автора Сталин, сталинская эпоха - это фрагмент (пускай чрезвычайно значимый, но все же фрагмент) советского периода нашей истории, к которой необходимо выработать правильное, адекватное отношение. А для этого, считает автор, необходимо следовать трем методологическим принципам: 'объяснение не равно оправданию', 'исторический процесс неделим' и полнота фактов обусловливает их субординацию. Отталкиваясь от названных принципов, Александр Барсенков называет 12 характерных особенностей сталинского режима. Складывается картина, которая точно описывается приводимыми в конце статьи словами Талейрана: политика является искусством взаимодействовать с неизбежностью. Перефразируя талейрановскую максиму применительно к сформулированной автором задаче, можно сказать, что правильное отношение к истории - это умение (или даже искусство - для нашего фатально сторонящегося объективизма общества) понимать неизбежность.

Не иначе как по иронии истории Сталин и Троцкий родились в один год. С указания на этот факт философ Александр Бузгалин начинает размышления о причинах, спровоцировавших 'новую волну сталинизма', а также о возможных альтернативах тому политическому курсу, который был реализован в 20-50-х годах прошлого века. Наиболее интересный, на мой взгляд, раздел статьи - это описание параметров построенного в Советском Союзе 'мутантного социализма' и доказательство конформистско-мещанского содержания сложившегося при Сталине режима. Не могу не отметить и смелость Александра Бузгалина, решившегося говорить об исторических альтернативах, при том что условное наклонение в отношении прошлого - занятие априорно тупиковое. Со многими оговорками и допущениями автор полагает, что как раз с именем другого юбиляра - Троцкого - можно связывать альтернативную версию социализма: с 'низовой демократией, экономикой солидарности и социально ограниченного рынка' и прочими условиями, при которых социальное творчество в нашей стране имело шансы выжить.

Политолог Сергей Черняховский предлагает собственную версию решения 'проблемы Сталина' - именно так называется его статья. Хотя из текста следует, что проблема не единственная, а их две - во всяком случае, автор подробно останавливается на двух вопросах. Сразу бросается в глаза разнокалиберность этих вопросов - умозрительно плохо сочетающаяся в одном материале, но конъюнктурно объяснимая и понятная. Первый вопрос - о количестве репрессированных при Сталине. Вернее, не о конкретном числе пострадавших, а о том, много это или мало. Автор берет на себя ответственность однозначно высказаться на столь скользкую с общечеловеческой точки зрения тему. Другой вопрос - о причинах нынешней тоски по Сталину. Сергей Черняховский считает, что с именем Сталина устойчиво связан образ самой успешной (если сопоставить стартовые условия и результаты, а сопоставив - вновь вернуться к измерению заплаченной за это цены) в истории нашей страны мобилизации. То есть Сталин, по словам Сергея Черняховского, - это 'стиль и мир Фронтира'.

Культуролог Людмила Булавка доказывает мысль о любопытной особенности сегодняшней полемики между сталинистами и либералами - и те и другие утверждают фактически одно и то же. Первые убеждены, что лишь сталинизм является подлинным социализмом. Вторые же уверены в существовании единственной формы воплощения социализма, которой оказывается сталинизм. Однако помимо современного идейного противостояния автор уделяет внимание и собственно той эпохе, которая для обеих сторон выглядит эталонной. В статье приводятся свидетельства деятелей культуры сталинской эпохи, из которых становится понятно, каким образом 'сталинизм как форма попятной модернизации' привел к складыванию 'патриархальной модификации социализма'. Главная причина здесь, по утверждению Людмилы Булавки, заключается в отчуждении от человека права и возможности социального творчества и делегировании этих прерогатив исключительно вождю. Под таким углом зрения в статье реконструируется и судьба соцреализма в сталинскую эпоху.

Статья историка Александра Елисеева интересна прежде всего тем, что реконструирует интерпретационные ходы значительной части современных сторонников Сталина. Их аргументы сводятся к доказательству (неубедительному, по большей части опирающемуся на отдельные, я бы даже сказал, изъятые из контекста факты, которые - как раз в силу своей оторванности от породившего их фона - способны 'выстрелить') того, что Сталин на самом деле был вовсе не тем, кем его считает другая часть его яростных приверженцев (и, само собой разумеется, ненавистников), а чуть ли не полной противоположностью образу, к которому привыкли и 'реабилитаторы', и 'обвинители' Сталина. В конкретном случае - немарксистом (или даже антимарксистом), демократом и чуть ли не славянофилом. Впрочем, все зависит от оптики исторического взгляда. Позитивист (к числу которых отношу и себя) отталкивается от фактов, ранжированных в соответствии с их достоверностью, подтверждаемой или опровергаемой почти что судебным инструментарием. Но воспринимать факты можно и иначе.

Материал журналиста Александра Бангерского выдержан в резко полемической антисталинской тональности. Замечу, кстати, что подобная тональность несвойственна нынешним противникам Сталина, которые, как правило, предпочитают доводы холодно-рациональные и монотонно-прагматические. И во многом именно поэтому проигрывают: по моему глубокому убеждению, нынешний общественный запрос на Сталина - при всей очевидной тоске по сильной руке и порядку, то есть вещам вполне естественным и даже обыденным, - игнорирует начетнический и скучный антисталинизм. Антисталинизм же Александра Бангерского - совершенно другой. По своему задору и безапелляционности он чем-то напоминает 'разоблачения' эпохи перестройки. Может, именно из подобной авторской запальчивости и проистекают многие спорные и даже парадоксальные утверждения - например, о том, что если бы не Октябрь 1917-го, то Россия победила бы в Первой мировой войне, избежала бы Гражданской войны и обрела бы собственные тракторы раньше, чем это получилось при Сталине.

Писатель и публицист Илья Бражников разбирает основные направления реабилитации Сталина его сегодняшними апологетами. Среди таких направлений, в частности, убеждения, основанные на опосредованных и косвенных свидетельствах (которые, на мой взгляд, больше смахивают на элементарные слухи) о приверженности Сталина православию и монархической идее. В статье явственно представлена и собственная авторская позиция, которая в концентрированном виде выражена в последних ее строчках. Илья Бражников прямо говорит о необходимости 'восстанавливать государственный культ' Сталина, правда, такой культ, с одной стороны, не должен иметь ничего общего с 'культом личности', а с другой - не может выстраиваться украдкой, с помощью различных медийных и политтехнологических приемов. Вместе с тем авторские интерпретации сериала 'Сталин. Live' доказывают фактически обратное: и дальнейшее развенчание Сталина, и его реабилитация возможны исключительно на уровне информационно-пропагандистской обработки общественного сознания.

Завершает статейный блок первая часть материала историка Геннадия Бордюгова, рассматривающего десять сталинских юбилеев - от первого послереволюционного (когда Сталину исполнилось сорок) до сегодняшнего 130-летия. Это уже третья опубликованная в 'Политическом классе' работа автора на юбилейную тематику. В 2005 году Геннадий Бордюгов писал о десятилетних вехах Победы, а в 2007-м - о таких же рубежных датах Октябрьской революции. Во всех названных публикациях автор решает две задачи. Во-первых, показывает, как с каждой круглой годовщиной исторического события (1945-го или 1917-го), а в настоящем номере - с очередным юбилеем Сталина менялись восприятие и интерпретации отмечаемой даты. Во-вторых, реконструирует историю нашей страны - точнее, главные проблемы ее развития - в привязке к таким юбилеям и сквозь их призму. Описание сталинских юбилеев мы решили напечатать в два захода: в анонсируемом журнале - прижизненные юбилеи, а в январском - посмертные, наиболее противоречивые и потому интересные.

Кстати, о юбилеях. Настоящий журнал - не просто завершающий шестой десяток его номеров, но и обозначающий другую важную веху в истории 'Политического класса' - его пятилетие, которое наступит с выходом январского номера. И сейчас, в преддверии этого рубежа - незначительного в масштабах исторических, но существенного для любого ежемесячника, - хочу сказать главное: проект состоялся. Не скажу, что удалось реализовать все то, что я вкладывал в понятие 'журнал политической мысли России' в конце 2004-го - начале 2005-го. Но в то же время очень многое из того, что пять лет назад я либо не планировал, либо просто не предполагал для этого неосмотрительно амбициозного (шутка ли - новый интеллектуальный и одновременно глянцевый ежемесячник для, в общем-то, уже сложившегося пространства российских печатных СМИ!) проекта, не просто удалось, но стало узнаваемым почерком издания.

Читает ли 'Политический класс' политический класс? Читает - но до обидного мало и нерегулярно. Может ли без него обходиться? Несомненно - хотя бы уже по той простой причине, что месяц - это целая вечность для хронологического горизонта представителей политкласса современной России и гораздо удобнее припадать к более оперативным источникам политмысли, в том числе сетевым. Есть ли в таком случае у журнала будущее? Убежден, что есть, - хотя право на такое будущее еще предстоит доказать. И поэтому 'Политический класс' не стоит на месте. Мы будем совершенствоваться и развиваться. А главное - не следовать за переменчивой политической модой, а делать ее, воспитывать вкус к политике вопреки все более утверждающейся в наших СМИ всеядности, формировать высокий стиль аналитической культуры как альтернативу клиповому телесознанию или гиперссылочно-сетевому коллективному бессознательному.

Поздравляю всех авторов и читателей журнала с наступающим Новым годом и желаю удачи в творческих начинаниях. Читайте, спорьте (в том числе с 'Политическим классом'), мыслите - то есть живите по-настоящему.