Экономический кризис и сопутствующая ему общественная напряженность обострили давнюю битву, шедшую за кулисами российской политики, - битву за влияние на президента. По сути, разговоры о трещине в тандеме, 'оттепельный' дискурс, не стихающий даже после военной операции в Грузии, - все это раскаты той самой битвы. Однако на исходе зимы, когда в медийном поле страны появилась концепция 'перезаключения общественного договора', продвигаемая Институтом современного развития (а Медведев - председатель его попечительского совета), 'боевые действия' вошли в стадию горячего конфликта.

Когда спорят начальники
Игорь Юргенс, председатель правления Института современного развития, всегда отличался либеральными воззрениями и высказываниями. Последние несколько месяцев он, выступая на различных площадках, пропагандировал идею 'перезаключения общественного договора'. При этом имелось в виду изменение экономической конъюнктуры, которая неизбежно, по мнению Юргенса, влечет за собой необходимость политических преобразований. В интервью радио 'Эхо Москвы' 6 февраля Юргенс пояснил: 'Общественный договор, который существовал на этапе 2000-2008 годов, то есть некое сокращение свобод и прав в обмен на более сытую жизнь, - это было фактом. <:> И этот общественный договор нуждается в трансформации определенного рода. То есть в обмен на снижение определенного уровня жизни нужно будет расширение прав и свобод, потому что люди должны будут высказываться по поводу того, как мы будем выходить из этого кризиса'. Другими словами, спасение России виделось Юргенсу в либерализации - чтобы люди 'высказывались' на тему кризиса. Естественно, что такая остро и проблемно сформулированная мысль не могла не вызвать широкого отклика в экспертной среде.

Среди не согласных с Юргенсом оказался бывший заместитель начальника управления внутренней политики администрации президента Алексей Чеснаков. Политик не стеснялся в выражениях, так что его несогласие вылилось в гневную отповедь. 'Интересно, сможет ли господин Юргенс и примкнувшие к нему либеральные радикалы сообщить (желательно используя математику, а не философию), какими гражданскими правами он лично и его единомышленники поделились с предыдущим президентом и какое экономическое благополучие в обмен получили?' - поинтересовался Чеснаков и в скобках заметил: 'Можно поговорить и конкретнее о некоторых синекурах'. Далее он помянул недобрым словом 'ожиревших от восьмилетнего экономического благополучия' политологов и философов, главная цель которых - отнюдь не свобода, равенство и братство, а личный прагматический интерес: 'Занять места в правительстве и пилить сокращающийся из-за кризиса госбюджет. Время-то уходит. Вот они и пытаются присосаться к финансовым средствам, тем более что чем дальше, тем меньше шансов на крупные куски' ('Сезонное обострение', actualcomment.ru, 27 февраля). Ну а далее дискуссия развивалась по нарастающей, коль скоро втянутыми в нее оказались не рядовые труженики пера, а их непосредственные начальники.

На горизонте появился наконец третий начальник, который и в обычные времена в стороне не остается и с удовольствием тревожит сонный покой российских политологов. На форуме 'Стратегия-2020' первый заместитель руководителя президентской администрации Владислав Сурков был многоречив и возбужден. В пику Юргенсу и его сторонникам Сурков заявил, что нынешняя политическая система работает. Видимо, чтобы закрепить эту мысль в головах собравшихся, он повторил по-английски: 'It's working'. Поэтому во время кризиса надо не метаться в поисках новых властных конфигураций - надо беречь те достижения, которые есть. Да и вообще сама мысль о каком-то 'общественном договоре', по мнению политика, некорректна. Русский народ в этой схеме предстает этаким Исавом, библейским персонажем, который право первородства обменял на чечевичную похлебку. (Хотя, думается, среднестатистический россиянин, не озабоченный развитием демократических институтов, с удовольствием обменял бы абстрактную свободу, которой он все равно не может воспользоваться, на что-нибудь более материальное.) Сурков еще раз подчеркнул пользу путинской стабилизации: 'Давайте представим, если бы сейчас наша система была более расшатанная, если бы она была больше в духе девяностых, чем в духе нулевых. Что бы сейчас с началом кризиса началось? При всем уважении к свободным людям, эти свободные люди здесь бы такого наворотили, что потом кто-то не любящий свободу пришел бы и еще сто лет порядок наводил' (цитата по edinros.ru, 2 марта).

В споре начальников груз основной разоблачительно-критической работы ложится обыкновенно на плечи подчиненных. Зачем лаять самому, если у тебя есть дружественные эксперты? Так что когда отгремели пушечные залпы сражения тяжеловесов, началось самое интересное. Одна за другой полетели в печать статьи политмыслителей, долгие годы, видимо, вынашивавших свои идеи и нашедших время познакомить с ними мир. Обозначилась еще одна важная тенденция последних месяцев: оказалась растабуированной личность Суркова. Если раньше критику 'серого идеолога' позволяли себе разве что маргинальные СМИ (либо радикально оппозиционные, коих немного), то теперь критика понеслась со всех сторон. Вот коммунист Дмитрий Якушев, прослушав выступление Суркова на 'Стратегии-2020', назвал его 'беднягой'. И посоветовал политику 'скорее понять, что систему сохранить не получится, что ее все равно переделают по образцу 90-х годов в интересах наиболее мощных компрадорских группировок, готовых пойти на раздел России' (yakushef.livejournal.com, 2 марта). Но все-таки эксперт не сомневался в искренности государственнических воззрений Суркова, а посему надеялся, что тот превратится-таки из Савла в Павла и осознает 'необходимость коммунистической альтернативы для России'.

Ярко запечатлелся в главных российских газетах (а также в умах политически ориентированной публики) член правления Института современного развития Евгений Гонтмахер. В самом престижном российском издании - 'Ведомостях' - он опубликовал 11 марта статью, название которой точно информировало читателя о ее сути (такое случается нечасто): 'Переход на личности: Идеология vs. Политика'. Под личностью в данном контексте подразумевался Владислав Сурков, на него Гонтмахер и 'перешел'. Начал он с того, что поблагодарил советских идеологов и в их числе Михаила Суслова за развал Советского Союза. Основная же его мысль состояла в том, что Сурков - это 'Суслов наших дней'. Но нельзя забывать, настаивал автор, что официальной должности идеолога нет и не должно быть в современной России: 'Нужно всего лишь отказаться от непрофильной деятельности - идеологической обработки населения'. К тому же русский человек, хотя и не скор на подъем, 'но если уж его постоянно тыкать в грязь, как бессловесное быдло, то пощады не жди'.

Высказав эту очевидную идею, Гонтмахер снова возник на следующий день - на сей раз в 'Российской газете', где размышлял уже не о личностях, а о сущностях ('Сетка социальной безопасности', 12 марта). Он озаботился тем, что на Западе называется мудреным словосочетанием social safety net, а по-русски звучит так же, как и название статьи. 'Упомянутая 'сетка' имеет многочисленные зияющие дыры', - констатировал политолог и перебрал стандартный набор общеизвестных проблем: нехватка высокотехнологичной медицинской помощи, беспризорники и т.д. Упомянул он о 'двух флюсах' на рынке труда, появившихся вследствие 'экспортно-сырьевой примитивизации российской экономики': раздутые штаты в компаниях, получающих быстрые деньги, и 'миллионы безнадежно, морально и технически устаревших рабочих мест'. А чтобы выпрямить этот социально-трудовой 'сколиоз', нужно, по словам Гонтмахера, перестроить систему образования и вообще 'соединить в один синэнергетический поток усилия двух важнейших институтов нашего общества: бизнеса и государства'.

Алексей Чадаев со свойственным ему идеологическим изяществом не только опроверг Гонтмахера, но заодно и приравнял к нему известного национально ориентированного политолога Егора Холмогорова ('Уж лучше Гонтмахер', или Кое-что о политическом реализме', chadayev.ru, 12 марта). Этих мыслителей Чадаев уличил в общей на двоих лжи: 'в противопоставлении 'здоровья общества' и 'здоровья экономики' (хотя, думается, такая трактовка собственных взглядов вышеозначенным политологам и в страшном сне не приснилась бы). 'На самом деле, - продолжал Чадаев, - не решив вопрос здоровья экономики, ты не сможешь решать вопросы здоровья общества. В этом железное преимущество позиции либеральных 'экспертократов', прекрасно понимаемое чиновниками'. Таким образом, становится ясно, откуда в названии появилось 'уж лучше Гонтмахер'. Но тот, кого поставили ниже Гонтмахера, не спешил сдаваться. В своем дневнике Егор Холмогоров тоже проявил мастерство толкования: 'Основная мысль Алексея Викторовича, выраженная им внятно с третьего раза без недомолвок, состоит в следующем. Алексей Викторович выражает опасения той группы начальства, которая обеспокоилась тем, что противостояние гонтмахерам и всему либеральному русоедству может привести русскую образованную публику и вообще русское общество к крамольной мысли, что людей надо кормить' (holmogor.livejournal.com, 12 марта). Если так, то автор готов признать себя 'шелупонью бородатой', а Чадаева - 'Защитником Устоев'. Таким образом, основной спор - между сторонниками 'перезаключения общественного договора' и защитниками 'системы, которая работает' - разбился на десятки маленьких междоусобных побоищ, в которых российские эксперты не скупились на иронию и бранные эпитеты.

В игру вступил Виталий Иванов, директор Института политики и государственного права, постоянный автор делового издания 'Взгляд' (что в российских медийных реалиях звучит как исчерпывающая характеристика). Однако на сей раз Виталий Иванов обратился к читателям со страниц газеты 'Известия', куда более тиражной и влиятельной. 'Наша либеральная общественность, как известно, провозгласила мировой кризис 'шансом для России' - после такого вступления шансов у либералов, по крайней мере в статье Иванова, было мало ('От трибуны до буфета', 12 марта). И действительно: разговоры о необходимости либерализации эксперт сравнил с попытками тушить пожар керосином. Затем Иванов добрался и до Гонтмахера: 'Евгений Шлемович <:> ограничился передергиванием, посчитав, вероятно, что бумага все стерпит'. Но не стерпел директор Института политики и государственного права. 'Медведеву предлагают избавиться уже не от Путина, а от Суркова', - грозно заключил эксперт. Впрочем, он не сомневался, 'что и с Сурковым у них ничего не выйдет'.

Главный редактор 'Политического класса' Виталий Третьяков счел статью Иванова 'самой интересной газетной публикацией этой недели' (v-tretyakov.livejournal.com, 14 марта). Интересной, потому что содержание ее 'переводит в публичную сферу, если кто ориентируется в именах, идеологическое и, видимо, персональное противостояние двух аппаратных групп, за которым - различное представление о тактике, политике и стратегии российской власти сегодня (в условиях кризиса и начала действия новой американской администрации) и вообще в ближайшей и более глубокой перспективе'. Разногласия между влиятельными группами, по мнению Третьякова, зашли далеко, коль скоро вылились на страницы всероссийского общественно-политического издания, а значит, легкого компромисса не будет.

Елена Чаусова на сайте 'Молодой гвардии' пыталась сформулировать свой ответ Гонтмахеру и поставила диагноз: 'У либеральной общественности, персонифицированной в Гонтмахере, явная фиксация на Суркове, отягощенная суслофобией'. Уязвив противников, Чаусова все-таки решила доказать, что между Сурковым и Сусловым есть какая-то разница: 'Контроль, который был у Суслова, позволял ему в том числе никогда не допустить выхода в федеральном издании типа 'Ведомостей' текстов о себе типа того, что написал Гонтмахер о Суркове' ('Вылечу от суслофобии', molgvardia.ru, 13 марта).

Примечательная дискуссия завязалась в дневнике бывшего пресс-секретаря 'Справедливой России' Александра Морозова. В один из дней он начал публиковать собственный список 'злодеяний режима', анонсировав, что пунктов будет 35. Президент Фонда эффективной политики Глеб Павловский написал Морозову письмо, которое начиналось словами: 'Прочитав начало твоего списка, я так расхохотался, что у меня выпал зуб; а я немолод:' (amoro1959.livejounal.com, 5 марта). Самым примечательным в этом письме (а были еще два, опубликованные Морозовым с согласия автора) стала обширная метафора, характеризующая современную политическую дискуссию в России. 'Античная притча из личного опыта, - писал Павловский. - В 1968 году Юрий Гагарин грохнулся в истребителе под город Киржач. Возникшая дыра заболотилась, собралось озерко. На его берегах в середине 70-х я в составе бригады ПМК-4 строил коровник для соседнего сельца Новоселова. Жители водоема (пиявки, лягушки, еще какая-то мразь), вероятно, считали его 'озером, как у всех', а не техногенной грязюкой вослед катастрофе. Они ждали 'нормальной жизни' при будущем заболачивании, не зная, что наш бригадир обсуждает, не спустить ли эти помои на фиг? Но жители Новоселова не дали - и пиявки спаслись. Пересуды о том, 'как режим мешает нам жить нормально', - спор новоселовских пиявок'.

Иллюзия бегущей кошки
Самая загадочная и потому привлекательная тема - это взаимоотношения внутри властного тандема. Уже год российские эксперты и их заокеанские коллеги гадают, на чем держится союз российских правителей (на искренней дружбе или прагматических договоренностях), а также каков запас его прочности. Так, американская The Washington Post писала в начале февраля о том, будто бы первые лица России договорились допустить секретаря к себе во время совещаний с глазу на глаз. Он якобы должен вести протокол беседы - во избежание последующего недопонимания (Stepping Out From Putin's Shadow, 9 февраля). Сам Медведев тоже невольно подливал масла в огонь экспертных догадок. 20 февраля на встрече с федеральными и региональными чиновниками в Иркутске президент заявил: 'Мы работаем очень медленно, просто недопустимо медленно во время кризиса' (цитата по MIGnews.com). Эта короткая фраза - всего десять слов - потрясла политических аналитиков, наверное, не меньше, чем знаменитые десять дней Джона Рида потрясли мир. На Западе слова Медведева были восприняты как свидетельство расхождения российских руководителей: ведь критиковать экономику - все равно что критиковать Путина, который за нее отвечает. Деловой еженедельник 'Компания' опубликовал скандальную статью Андрея Григорьева 'Теория заговора' (23 февраля). 'Москва полна разговорами о заговоре, - констатировал автор. - Путина - в отставку, в премьеры - Шувалова! Идеологами выступает группа крупных бизнесменов, близких к президенту и тотально зависящих от кредитов госбанков'.

По сути, любое негативное высказывание президента о деятельности правительства либо резкое высказывание Путина тщательно препарировалось экспертами на предмет содержания намеков на расхождения. Некоторые эксперты так поднаторели в этом деле, что находили намеки там, где их не было (впрочем, обнаружение тайного подтекста - второе из умений хорошего политолога, сразу же после искусства грамотного толкования). Так, например, блогер Андрей Мальгин решил, что на встрече Путина с единороссами премьер 'откровенно смеялся над инициативой Медведева - избавить малый и средний бизнес от проверок' (avmalgin.livejournal.com, 28 февраля). По словам Мальгина, 'ВВП высмеял Медведа и даже заявил, что правительство эту инициативу не поддерживает'. Тем временем изучение стенограммы встречи показало, что ни крайнего неприятия инициативы Медведева, ни тем более иронии премьер не обозначил: 'В целом прошу структуры партии уделить самое пристальное внимание защите малого и среднего бизнеса от административного давления. От самочувствия малого бизнеса прямо зависят создание и сохранение рабочих мест, дополнительные налоговые поступления' (premier.gov.ru, 27 февраля). И далее: 'Мне самому импонирует эта идея - освободить малый бизнес, хотя бы на год, от проверок'.

Тревожным предупреждением власти, и в первую очередь тандему, стали цифры, опубликованные в феврале ВЦИОМом: 'За прошедшие с начала кризиса полгода одобрение деятельности Дмитрия Медведева снизилось на 10 процентов, а деятельности Владимира Путина - на 7 процентов. Как утверждают эксперты, по мере углубления кризиса одобрять деятельность президента и премьера станут еще меньше' (цитата по статье 'Рейтинг Медведева и Путина падает', Сегодня.ru, 17 февраля).

К теме тандема тесно примыкает и другая - 'оттепельные' ожидания российского экспертного сообщества. Хотя Медведев за последний год был гораздо либеральнее на словах, чем на деле, вера в его демократическую сущность не оставляла российских экспертов. 'В последнее время верховная власть подает отчетливые сигналы, что она и хочет, и может изменяться, - писал Александр Архангельский ('Что хорошо, то хорошо', РИА Новости, 27 февраля). Он обратил внимание на смену 'практики телевизионного общения'. Прежняя, путинская, казалась ему 'подчеркнуто-вождистской'. Зато теперь опробован вариант регулярного общения президента с ключевыми телеканалами. Все это вселило в Архангельского умеренный оптимизм. Впрочем, он и оговорился осторожно о важном ощущении - чувстве, будто перед нами не 'хозяин, а сверхстатусный истолкователь, объясняющий чужие решения'.

Монополия успеха
На улице 'Единой России' опять был праздник: выборы в региональные парламенты, которые ничем иным, как торжественной победой в сложившихся условиях закончиться не могли. Радовался Борис Грызлов: 'Во всех девяти случаях партия получила более высокий процент, чем на предыдущих выборах региональных законодательных органов' (цитата по edinros.ru, 3 марта). Печалился Дмитрий Грызлов, сын именитого партийного функционера и спикера Государственной Думы. Дмитрий Борисович баллотировался в Законодательное собрание Санкт-Петербурга, но проиграл. Виноваты, по его мнению, некие люди, имен которых он журналу 'Город 812' не назвал (9 марта). Однако подчеркнул, что состоят его враги в партии 'Единая Россия'. 'В нашем городе среди людей, возглавляющих 'Единую Россию', есть те, кто создает ей отрицательный имидж', - посетовал Дмитрий Грызлов. Эксперты не преминули поиронизировать над этим семейно-политическим казусом.

Дмитрий Орешкин и Владимир Козлов решили поколебать благостную картину триумфа партии-монополиста. В статье 'Единая Россия' надломилась' (The New Times, 16 марта) они отметили, что с каждым разом тяжелее партии власти собирать хорошие результаты в провинциальных городах 'основной России'. 'В русской городской провинции, во-первых, острее чувствуется экономический кризис, в связи с чем растет популярность левых и независимых политиков. Во-вторых, 'Единая Россия' даже наверху уже не выглядит монолитом, а на низовом уровне ее бренд и подавно становится предметом торга и лоббистских усилий, в результате чего партию представляют не самые сильные, а самые щедрые по отношению к местному партийному руководству политики'.

Неожиданно резко в адрес ЕР высказался первый президент СССР Михаил Горбачев. Выступая в Международном университете, он назвал 'Единую Россию' 'ухудшенным вариантом КПСС'. В интервью 'Радио Свобода' Горбачев пояснил: 'То, что сделала 'Единая Россия' с избирательной системой, пользуясь своим преобладающим положением в Думе, это вообще просто безобразие' (1 марта). Мысли о качестве партии власти, о ее составе и перспективах тревожили, видимо, не только ее конкурентов и сторонних наблюдателей, но и самих единороссов. На сайте 'Русский журнал' появилась в середине февраля загадочная статья с императивным названием 'Единая Россия' нуждается в чистке' (18 февраля). Имени автора редакция не сообщила, отметив, что 'это известный российский публицист с многолетним стажем членства в рядах 'Единой России'. В этом то ли информационном вбросе, то ли утечке, то ли провокации говорилось: 'Чрезмерно подчиненная региональной власти и наполненная ее кадрами, 'Единая Россия' нуждается в радикальных переменах и чистке своих рядов. Уверен, что ежовые рукавицы для нее сшиты и довольно скоро многие единороссы ощутят на себе их воспитательное воздействие'. Особенно бросались в глаза слова о ежовых рукавицах, которые уже 'сшиты' (правда, уверенность автора не есть доказательство факта).

Пока основные аналитические силы перебросились на основную партию, партии поменьше тоже изредка оказывались героями дня. В феврале почему-то заговорили о том, что Медведев мог бы возглавить 'Справедливую Россию'. Эта дискуссия, не затронув главных медийных площадок, слабо тлела на обочине. Агентство 'Европейско-Азиатские новости' спросило лидера справороссов Сергея Миронова, верит ли он слухам. Сергей Миронов заверил агентство, что 'президент Российской Федерации должен быть беспартийным', а раз так, то грешно желать незаконного (и невозможного).

Геннадия Зюганова, лидера старейшей политической силы России, преследовали в феврале и марте неудачи. Забавный курьез вышел в Брянске, где происками коварных конкурентов было сорвано коммунистическое собрание в местном клубе. Вахтеры, по словам коммунистов, просто забаррикадировались внутри и не пустили председателя КПРФ. Вынужденный провести встречу прямо на морозе, Геннадий Зюганов отпустил пару недоброжелательных эпитетов в адрес врагов и отметил, что такая политика явно свидетельствует о том, что власть боится коммунистов (это произошло 25 февраля). А уже после выборов он не удержался от иронии в адрес городского начальства Твери: 'В СИЗО, где двести уголовников почти все проголосовали за 'Единую Россию'. <:> Раньше они чаще голосовали за Жириновского. Тут что-то им понравилась 'Единая Россия'. И психбольница: там тоже все' (цитата по 'Итогам', 16 марта).

Мысли о рецессии
Множились прогнозы относительно развития экономического кризиса, а также мнения о причинах, его вызвавших. Экономист Михаил Хазин, например, в интервью 'Эху Москвы' (3 марта) заявил, что американский кризис и российский - суть не одно и то же. Хотя повод глобальной рецессии действительно восходит к рынкам ипотечного кредитования в США, 'у них кризис избытка кредита и капитала, у нас - их катастрофического недостатка'. Кроме того, Хазин предсказал дальнейшую девальвацию рубля и обозначил срок - до конца лета. Дмитрий Медведев в интервью Первому каналу, напротив, обозначил четкую причинно-следственную связь между американской финансовой политикой и мировым кризисом. Говоря о повестке предстоящей встречи G20 в Лондоне, он сказал: 'Еще одна важная тема - это контроль за макроэкономическими показателями стран, которые влияют на общую мировую финансовую ситуацию, с тем чтобы проблемы, которые возникают в одном государстве, не создавали тяжелейший цепной эффект, когда кто-то там навыпускал ипотечных кредитов в огромном объеме, а долбануло по всей мировой экономике' (15 марта).

Тем временем многие тревожились не только за рубль, но и за доллар: о возможности девальвации американской валюты спрашивал директора Института экономики переходного периода Егора Гайдара журналист 'Финансовых известий' (10 февраля). На это экономист ответил: 'Не рухнет (доллар. - Д.Б.) ни при каких условиях. Будет колебаться по отношению к другим валютам, расти, снижаться, но США никогда от доллара не откажутся, и никакого его 'крушения' не будет'. За долларом стоит долгая история финансовой стабильности. Именно это позволяет ему быть мировой резервной валютой. Отказываться от доллара никто не будет'. Так что если не на родную валюту, то хотя бы на американскую граждане России, по версии Гайдара, надеяться могут.

Видные политические деятели страны за последний месяц несколько раз признавались в том, что не всегда экономическая политика правительства приносила пользу. Вице-премьер и министр финансов Алексей Кудрин в интервью CNN сказал: 'Конечно, я тоже несу ответственность за то, что не удалось диверсифицировать экономику в той степени, в которой нам хотелось. Мы тратили больше денег, чем могли себе позволить, - и поэтому имели быстрое усиление национальной валюты и высокий уровень инфляции' (4 марта). А президент ОАО 'РЖД' Владимир Якунин, появившись на BBC чуть ранее (20 февраля), выступил с осторожной критикой Центробанка за то, что тот разрешил российским компаниям брать большие кредиты за рубежом. По подсчетам BBC, общая задолженность российских компаний составляет почти 500 миллиардов долларов. Слова Якунина - достаточно сдержанные - были заострены многочисленными газетными заголовками (например, в 'РБК-Daily': 'В. Якунин: Центробанк усугубил кризис в России', 20 февраля). Так что создалось впечатление (может, и правдивое) крупной ссоры между Якуниным и главой Центробанка Сергеем Игнатьевым.

Ну а пока одни политики ссорились на почве кризиса, мэр Москвы Юрий Лужков предложил в качестве антикризисной меры национализацию: 'Вы задаете вопрос: что делать? Считаю, что государству, как это ни странно, нужно сейчас целый ряд отраслей экономики национализировать' (интервью газете 'Коммерсантъ', 17 февраля). Экстравагантный путь выхода из кризиса предложил политолог Станислав Белковский. В статье 'Русская смерть. Общенациональная антикризисная программа' он предложил гротескный план борьбы с экономической стихией: 'Федеральная антипродовольственная программа', 'Меры по оптимизации количественного состава населения РФ', 'Ограничение рождаемости', 'Гомосексуализация'. Смысл этих местами смешных, местами зловеще-гротескных предложений состоял в абсурдизации нынешней политической реальности и констатации бессилия власти перед кризисом. Подзаголовок пугал: 'Нас ждет загробная путинская Россия' (АПН.ru, 11 марта).

Незарытый топор войны
Оппозиция успела в первые месяцы 2009 года провести два 'марша несогласных' и была этим вполне довольна. Правда, Марина Литвинович в своем дневнике (abstract2001.livejournal.com, 12 марта) сетовала, что вечно проводить акции в 'подземке' не будешь и надо думать о других способах протеста. Но это уже вопрос технологии.

Обсуждение убийства адвоката Станислава Маркелова и журналистки Анастасии Бабуровой переросло в спор о ценностях журналистской профессии. Поводом стала публикация сотрудника 'Известий' Владимира Перекреста, в которой он заподозрил, что погибших оппозиционеров связывали куда более тесные отношения, чем предполагает простое совпадение профессиональных интересов ('Маркелов и Бабурова оказались вместе не случайно', 13 февраля). Сотрудница 'Новой газеты' Зоя Светова возмутилась и обратилась в общественную коллегию по жалобам на прессу. Владимир Перекрест, по ее мнению, 'нарушил правила журналистской этики, опубликовав под видом расследования свои домыслы о личной жизни Станислава Маркелова и Анастасии Бабуровой' (заявление опубликовано на сайте 'Ежедневный журнал' 16 февраля). В итоге 17 февраля на 'Радио Свобода' состоялась дискуссия между Перекрестом и Световой: журналист заявил, что 'считает свою публикацию полноценным расследованием, на которое имеет право любой журналист'. Тем не менее большинство наблюдателей осудили Перекреста. Хотя многие осудили при этом и противоположную сторону конфликта, задавшись вопросом, насколько этично водружать имя погибших на стяги в информационной войне. Максим Кононенко ('Введение в теорию людоедов и трупоедов', Liberty.ru, 18 февраля) вспомнил о том, что родственники убитой журналистки просили не использовать ее имя в политической борьбе, и некоторые оппозиционеры заявили тогда, будто бы они и есть настоящая семья Анастасии Бабуровой.

Обросла новыми подробностями таинственная и зловещая история, приключившаяся прямо под дверью квартиры главного редактора радио 'Эхо Москвы' Алексея Венедиктова. Хулиганы (по всей видимости, политические) оставили на лестничной площадке журналиста бревно с вбитым в него топором, а к двери лифта приклеили скотчем видеокамеру. Алексей Венедиктов заподозрил неладное и написал заявление в милицию. Спустя некоторое время комиссар молодежного движения 'НАШИ' Мария Дрокова решила провести собственное расследование. Видеоотчет появился на сайте Russia.ru 21 февраля. Мария Дрокова всегда умела удивить политическую общественность. На встрече с президентом (тогда еще Путиным) в 2007 году Мария попросила разрешения обняться с 'национальным лидером', осуществив тем самым потаенную мечту женской половины российского общества. На сей раз Мария демонстрировала чудеса индукции: 'Что может подумать обычный человек, если увидит у себя на лестничной площадке топор и бревно? Что кто-то оставил, забыл. Рубил мясо'. Между тем мнительный Алексей Венедиктов, по мнению Марии Дроковой, решил вдруг, что это угроза, связанная с профессиональной деятельностью.

В остальном запоминающихся импровизаций минувший месяц не преподнес. Персонажи действовали в полном согласии со своим амплуа, так что никто ничему не удивлялся. Лидер запрещенных национал-большевиков Эдуард Лимонов (очевидный парадокс - нацболов юридически в России нет, а лидер у них есть) заявил о претензиях на президентский пост в 2012 году (по сообщению 'Коммерсанта', 2 марта). Он объявил о своем решении, чтобы 'подготовить общественное мнение, возможных сторонников, оппозицию и страну'. Михаил Ходорковский в письменном интервью 'Собеседнику' сообщил, что президент России Дмитрий Медведев может не опасаться 'нас с Платоном Лебедевым', поскольку 'ЮКОС он точно не грабил' (17 марта). Остальные, видимо, должны быть начеку. Борис Березовский поспособствовал закрытию еще одного сайта - на сей раз азербайджанского (Day.az), просто дав ему 16 февраля интервью. Утверждали, что во избежание проблем с Россией власти Баку приняли решение закрыть сайт. Если раньше Березовский всего лишь обвинял Путина в коррупции, то теперь обнародовал приблизительную цифру состояния российского 'нацлидера' до кризиса - 40 миллиардов долларов. Неизвестно, насколько эта цифра была 'приблизительна' к правде, но бизнесмен был 'убежден, что личное состояние Владимира Путина точно не меньше, чем состояние Романа Абрамовича'.

В заключение хотелось бы упомянуть о статье Екатерины Кронгауз 'Иду на мы' (OpenSpace.ru, 10 марта). Под словом 'мы' имелись в виду журналисты. Отправной точкой размышлений Кронгауз стало высказывание Сергея Мостовщикова, опубликованное десять лет назад в газете 'Московские новости'. Он констатировал, что журналистское сообщество потеряло интерес к работе, а главным аргументом выдвигал то простое наблюдение, что 'пропала публичная профессиональная грызня друг с другом'. 'Прошло десять лет, - пишет Кронгауз, - и мечта Мостовщикова сбылась. Публичная профессиональная грызня появилась. И не просто появилась, а постепенно вытеснила из журналистской профессии все остальное. Благодаря Интернету, и в особенности Живому Журналу, сообщения о том, что кто-нибудь - олигофрен, появляются беспрерывно. Не прощают ничего: даже буквально опечаток. Не прощает никто: от неизвестных стажеров до гендиректоров издательских домов'. Главная мысль Кронгауз сводится к тому, что грызня оказалась неравноценной возрождению интереса к профессии. Его по-прежнему нет: 'На редкие хорошие статьи, которые все-таки появляются то там, то тут, вообще никто не обращает внимания'. Так что основная характеристика современной российской журналистики (и общественно-политической атмосферы в целом) - это отсутствие интереса при наличии грызни.

Не хочется соглашаться с этим утверждением, но по прочтении энного количества политических статей за месяц не остается выбора.